Здравствуйте, я — ваш маятник Трансерфинг в реальности.

 

 Фрагмент оформления Фестиваля Трансерфинга в Геленджике // Фото: Инна Недосугова 

  

По сарафанному радио всё чаще доводится слышать о трансерфинге. Рассказывают, что это чудесный набор психологических техник, использование которых помогает изменить жизнь к лучшему. Число трансерферов растёт не по дням, а по часам, притом что трансерфинг — это наше, отечественное изобретение, а не переработка идей иностранных учителей и учёных, как это обычно бывает.

Трансерфинг появился пять лет назад. Сначала были книги Вадима Зеланда. Этот автор возник из ниоткуда, выгрузил в интернет-пространство пять книг, создающих новую модель мироздания, и исчез. Мало кому доводилось с ним беседовать или видеть его фото. В Сети он скуп на рассказы о себе.  

Затем появились школы, курсы и семинары. Сам Зеланд уверяет, что к ним отношения не имеет, может только наблюдать и отмечать, какие ему кажутся настоящими, какие — нет. Занятия не ведёт, лекции не читает. Пишет, что знание, которое он собрал в книгах, передано ему свыше, сам он — только проводник. Поэтому все совпадения с другими авторами (которые имеются) считает случайными.
Неудивительно, что школа растёт на глазах: отец-основатель и своим последователям предлагает находить ответы самостоятельно, не полагаться во всём на дядю Зеланда. Уже проходят фестивали трансерфинга, в которых причудливо переплетаются психология и искусствотерапия, энергетические упражнения и мистические путешествия. Этот коктейль напоминает явление, которое в США называли нью-эйдж — новая эра.
В какой-то момент Америку буквально захлестнула волна нью-эйджа: страна увлеклась психологией, йогой, мистикой, фэн-шуй. Люди кидались от одной технике к другой в поиске спасения от скуки обыденности. Одним из главных импульсов этой волны был Карлос Кастанеда — автор книг о шаманском видении мира. Любопытно, что первый, кто приходит на ум во время изучения книг Вадима Зеланда, как раз Кастанеда. Многие понятия обеих систем близки, некоторые техники совпадают. Эти совпадения дают почву для критики, мол, трансерфинг — не самостоятельная дисциплина, а каша из топора (типа взял у Кастанеды хороший топор и сварил посредственную кашу). И как обычно раздаются крики: «Секта! Манипуляторы! Промывают мозги!» Впрочем, без этого не обходится ни одна новая звезда на небосклоне духовного роста.
Бывает, конечно, всякое. Но не бывает так, чтобы целиком все — корыстны и только притворяются возвышенными, так же, как не бывает, чтобы все — целиком духовны. Сколько известно случаев, когда Учитель, великой души человек, уходит, а ученики ссорятся из-за наследства, пытаются даже могилу Учителя прибрать к рукам. Так что на вопрос о сектантстве трансерфинга ответа нет, вернее, он у каждого свой и его можно найти, если станет интересно. По моим представлениям — это скорее школа по приобретению психологических навыков управления собственной судьбой.
Не всё в книгах Зеланда показалось интересным, например, тезис о том, что можно сделать так, чтобы желания превратились в намерения и исполнились. Я к своим желаниям отношусь осторожно: если они исполнятся, механистическая цивилизация падёт и главным объектом поклонения планеты станет портрет моего рыжего котика. Но есть одна техника, которая мне очень помогает. Попробую кратко рассказать об этом приёме, который основан на базовых понятиях трансерфинга.
Итак, есть две реальности, одна — наша, знакомая, а другая «по ту сторону стекла». Та реальность — энергетическая, в ней живут маятники. Иногда они вторгаются в нашу обычную жизнь, откусывают кусок энергии и исчезают, а мы даже не понимаем, в чём дело, потому что ту реальность не видим, замечаем только, что происходит что-то странное. История мистическая, но из неё вырастают совершенно практические действия. Сразу на одном примере рассмотрим, как событие происходит в жизни обычного человека и как оно должно происходить в жизни трансерфера.
Допустим, грядёт важное мероприятие, на котором что-то должно решиться. Например, вы должны выступить с речью. Как это было уже не раз, за несколько дней до того внутри начинает шевелиться червячок: «А вдруг не получится?» Удвоенные силы бросаются на подготовку, родные и близкие наэлектризованы, сон нарушен. Приходит день Х, запинаясь и поглядывая на начальство вы зачитываете речь, вас снисходительно хвалят или задают скептические вопросы, в общем, событие проходит на четвёрочку, в лучшем случае.
Дубль два из жизни трансерфера. Грядёт событие, начинает шевелиться червячок, и в этот момент трансерфер говорит себе: «Это же маятник! Это он шепчет мне, что, если я провалюсь, моя жизнь закончена. Если его план удастся, я несколько дней буду напряжён и буду отдавать ему мою энергию. А потом у меня не хватит сил на само выступление. Лучше, наоборот, я подумаю о том, что уже много раз выступал перед публикой, получалось не так уж плохо и можно расслабиться. Самое худшее — если я застряну в пробке и вообще не доеду до этого собрания, меня уволят. Но и это не конец света». В этот момент маятник со свистом проваливается в пустоту, он не может утащить трансерфера за собой в состояние стресса и не сможет подпитаться его энергией. Более того, когда человек пропускает маятник мимо, маятник отдаёт ему награбленное. Поэтому трансерфер спокойно живёт до дня Х, затем блестяще выступает с речью и удостаивается высочайших похвал.
Маятники — это всё, что вызывает в нас напряжение и стресс. Политическая обстановка, экзамен, болезнь, неверность супруга, даже религия, всё — маятники. Действительно, я замечала, что иногда жизнь вдруг становится какой-то убого запрограммированной. У каждого есть свои болевые точки, стоит их задеть, и человек начинает действовать неразумно, почти механистически. И вроде понимает, что так не надо, но поделать ничего нельзя, маятник уже зацепил и тащит по своей траектории. Маятник цепляет нас за чувство собственной важности (привет, Кастанеда!), или, как это ещё называют — эго. Если хотя бы о чём-то вы думаете: «Только через мой труп!» или: «Этого нельзя допустить!», то вы на крючке у маятника. Даже желание избежать контакта с маятником может стать маятником! Как соскочить? Трансерфинг предлагает такой путь: распознать маятник, отбросить чувство важности происходящего и проигнорировать маятник или совершить что-то абсолютно неожиданное.
Клянусь, это работает. Чтобы квалифицированно выполнить манёвр, лучше почитать о технике поподробнее в книгах Зеланда, хотя, думаю, для некоторых хватит и моего примера. И от книг Кастанеды есть выгодное отличие — там всё перемешано: мистика, сны, галлюциногены, путь воина. А тут более конкретно, сконцентрировано. Написано гладко, минимальное количество самолюбования и заигрываний с читателем. Не пахнет славянским духом, как от книг Владимира Мегре об Анастасии. Местами похоже на нейролингвистическое программирование по подаче и посылу: не будь важным, но подпитывай важность других, так с ними проще иметь дело. Здесь уже Кастанеда мне более симпатичен. Они, воины мексиканских пустынь, обычных людей не особо жаловали, но и не обижали, но если ты уже стал воином, то тебе товарищи твою важность с потрохами вырежут и ещё съесть заставят. Чтобы неповадно было маятники кормить. Более радикальный подход в некотором роде. Хотя, скорее всего, конечная цель у всех одна — свобода, только пути разные.
Юлия Макарова

Игорь Кон: «Мужчина теряет свое господствующее положение» Сексуальная революция имеет женское лицо.

 

Кон — первый советский сексолог, автор многих книг о сексуальности. О необходимости и проблемах сексуального воспитания молодежи, роли мужчины в современном мире и значении сексуальной революции он рассказал журналисту Андрею Морозову.

Кон — первый советский сексолог, автор многих книг о сексуальности. О необходимости и проблемах сексуального воспитания молодежи, роли мужчины в современном мире и значении сексуальной революции он рассказал журналисту Андрею Морозову.
— Игорь Семенович, принято считать, что после советского периода в нашей стране началась сексуальная революция. Вам не кажется, что она затянулась?
— От нас ничего не зависит, сексуальная революция произошла, она не могла не произойти. Старые формы социального контроля отмирают, сексуальное поведение людей стало свободным. Прежде всего ослабел контроль над подростками, с появлением женского равноправия и эффективной контрацепции изменился характер женской сексуальности. Можно сказать, что сексуальная революция ХХ века — это женская революция. Но всякая революция создает проблемы. Самое легкое в отношении сексуальной революции — поверхностная оценка, по внешним признакам, акцентирование внимания на свободе и вседозволенности. На самом деле эта реальность есть следствие глубоких изменений, потому что сексуальность вошла в высокую культуру и стало понятно, что сексуальность не есть побочное свойство деторождения, что она — автономная ценность. Изменилось представление о самой сексуальности — появилось понятие «сексуальное здоровье», и оно гораздо шире, чем понятие репродуктивности. Мы много говорим о женском репродуктивном здоровье, только специалисты знают, что проблема мужской репродуктивности — глобальная и самая страшная сегодня. Прежде всего это связано с экологией. Сексуальное здоровье — это не только удовольствие. Мир изменился, и устаревшая форма внешнего контроля над детьми уходит. Эта форма перестала быть эффективной, потому что молодежь обрела независимость, у нее много источников информации.
Коль скоро сексуальная жизнь подростков активизировалась, то снизился и возраст сексуального дебюта. У нас в этом плане не происходит ничего чрезвычайного, происходит то же самое, что и на Западе. Только там это началось раньше, и нам нужно было использовать их опыт, но мы же никогда на чужом опыте не учимся, да и на своем тоже. Когда говорят, что сексуальная революция в СССР началась с перестройкой и гласностью, хочется возразить: «Ничего подобного!» Социологические исследования однозначно показывают, что сдвиг произошел в 70-е годы. Только тогда всё происходило «под ковром», вслух говорить об этом запрещалось, потому что был моральный кодекс строителя коммунизма. Да и зачем, думали тогда, связываться с молодежью? Она у нас нормальная, в отличие от взрослых, которые говорили мертвые слова и думали, что их слушают. В 1989—1990 годах то, что было скрыто, вышло наружу. Когда же все эти процессы ускорились и стали открытыми, в обществе началась моральная паника, но никому не пришла в голову идея, что молодежи можно дать информацию, ее можно научить использовать свои знания. Но сделать это сложно. Легче говорить о нравственности, о половом воздержании. Это американская стратегия, которая полностью обанкротилась. Буша очень критикуют за нее, не меньше, чем за войну в Ираке.
— Каждая революция заканчивается террором. В Америке сексуальная революция привела к пуританству и политкорректности. Чем она может закончиться в России?
— Революция всегда заходит дальше, чем разумно, и потому заканчивается откатом, но вовсе не каждая революция заканчивается террором. Тем более что сексуальная революция — не политическая. Пик сексуальной революции на Западе совпал со студенческой революцией. Это было похоже на то, что было в Советской России в 20-е годы, когда были лозунги «Долой ложный стыд!» и «Секс так же просто, как выпить стакан воды». Когда в 70-е годы сексуальная революция на Западе закончилась, общество стало более консервативным и умеренным, но к нормам середины ХХ века оно не вернулось. Часто говорят, что молодежь стала безнравственной. Неверно. В сегодняшней молодежной культуре существует сексуальная мораль. С ростом сексуальной свободы первым делом возникает принцип безопасного секса. Это эгоистический, а не нравственный принцип, но он содержит в себе, даже если вы об этом не думаете, заботу и о партнере. Это касается и ВИЧ, и беременности.
Когда наши ребята стали ездить за границу, то одним из удивлений, которое оно привезли с собой из Европы и Америки, было то, что там с девушками можно говорить обо всем, но чтобы девушка пошла с тобой спать после первой встречи — весьма сомнительно, она еще подумает. Принцип ответственности предполагает взаимные обязательства. Мы всегда говорили: «Наши девушки такие нравственные и воспитанные, они — Наташи Ростовы», а на самом деле всё было иначе.
Теперь, с одной стороны, сфера нравственного контроля сузилась. Раньше технику брака регулировали церковные догмы, некоторые из них даже стали юридическими. По православным канонам позиция «женщина сверху» считалась таким же грехом, как содомия. Секс разрешался только в законном браке и только для детопроизводства. Все сексуальные позиции, при которых заведомо не могли зарождаться дети, считались греховными и «противоестественными». Это доказывается исповедальными книгами, на исповеди священник спрашивал у женщин: «Куда тебе муж совал — в рот или куда еще?» Если такие вопросы задавали, значит это была реальная проблема.
Потом, когда церковная власть ослабела, эти запреты отмерли. Зато стал очень важен принцип добровольности, который стал не только моральным, но даже прописан в Уголовном кодексе, в нем есть наказания не только за изнасилование, но и за сексуальное домогательство. Появление такой статьи в кодексе — это победа женщин.
— Тогда в чем проблема? Победили женщины, ну и слава богу…
— У нас до сих пор действует старое правило Вороньей слободки: «Как захочем, так и сделаем». Мы скажем молодежи: «Не смейте заниматься сексом до вступления в брак!», и они послушаются. Где вы такое видели? А бывает и хуже. В Москве одно время повсюду висели рекламные щиты «Безопасного секса не бывает». Это же настоящая подрывная деятельность! В Париже за такие щиты мэра убрали бы через неделю. Абсолютно безопасного на свете ничего нет. Что значит «безопасного секса не бывает»? С таким же успехом можно сказать, что не бывает и безопасного уличного движения. Однако у нас проводят не только месячники безопасного движения, но и учат детей этим правилам. Так и здесь. Если говорите, что не бывает безопасного секса, то скажите еще, что презерватив ничего не решает. И говорят, вплоть до школьных учебников!
— Поэт-романтик Шиллер говорил: «Любовь и голод правят миром». Сегодня между любовью и сексом можно уверенно ставить знак равенства. Даже в политике стало больше сексуальных скандалов. Можно ли сказать, что не только голод, но и секс правит миром?
— Нет, дело сложнее. В отличие от грубого физиологического секса, сексуальность предполагает культуру. Цивилизованный человек более избирателен, это касается не только физиологии, но и эмоциональной совместимости. Сексуальная культура развивается. Брак по любви появился в Европе лишь в Новое время, раньше действовал принцип «стерпится — слюбится». Причем предполагалось, что брак предшествует сексуальной близости. В наше время, когда на свадьбе кричат «Горько!», никто не думает, что жених с невестой целуются впервые. Сегодня нормой стало — сначала секс, а брак закрепляет отношения. Это очень многое меняет. Во Франции секс всегда предшествовал браку, но большей частью, особенно у женщин, это был секс с будущим супругом. Сегодня первая связь, как правило, бывает не с будущим мужем. Произошло отделение сексуальности не только от репродукции, но и от любви. Но хотя никто не станет спорить, что секс с любовью лучше.
— Изменение этих норм характерно только для нашей страны?
— Это мировая тенденция. Посмотрите мою книгу «Сексуальная культура в России. Клубничка на березке». Если говорить всерьез, нравы русской деревни всегда были довольно-таки вольными. Самые тяжелые нравы — сплетни, пересуды — были в маленьких городках, в мещанской среде. А крестьянский натурализм ханжества не терпит. Конечно, в деревне были разные люди, но бабушки и дедушки, рассказывающие о строгих нравах своей молодости, часто идеализируют прошлое.
У нас происходит то же, что и в остальном мире. Разница заключается в том, что западный мир учится на реальных проблемах реальных людей. Современных людей невозможно заставить делать всё так, как написано в древних книгах. Да и то, что там написано, надо воспринимать со смыслом.
Ни в Библии, ни в Коране нет заповеди о том, что нельзя заниматься людоедством. Это правило утвердилось задолго до того, как были написаны эти книга. А если запрет настойчиво повторяется, значит его часто нарушали. Демократическая культура исходит из реальных людей и апеллирует к ним. Авторитарная культура апеллирует к запретам, не вникая в их содержание.
— Намекаете?
— Не намекаю, а прямо говорю.
— Церковь всё активнее вмешивается в жизнь нашего общества, в том числе и в общеобразовательный процесс. Насколько ее влияние мешает сексуальному воспитанию молодежи?
— Последствия клерикализации образования и политической жизни отрицательны по всем пунктам. Тем более что она противоречит конституции, согласно которой церковь отделена от государства, а школа отделена от церкви. Церковь может создавать воскресные школы, вот там она может учить детей, но не за счет налогоплательщиков. Идея, что нравственность невозможна без религии, — ложная идея, это стало ясно не сегодня, а еще в XVII веке. И оспаривать теорию Дарвина тоже нужно не в школе.
Что же касается сексуального образования, то церковь им заниматься просто по определению не может. Говорить школьникам о нравственных и семейных ценностях можно и нужно, но это не заменяет специальных знаний. Если церковь считает, что безопасный секс — дорога к разврату, то пользоваться презервативами батюшка вас определенно не научит. А для профилактики ВИЧ нужны именно они. И отечественное телевидение нужно критиковать не только за обилие сцен насилия и примитивной эротики, но и за полное отсутствие каких бы то ни было элементов сексуального просвещения.
Российская идеологическая ситуация выглядит трагикомической: хотя наша государственная пропаганда является воинствующе антиамериканской, по всем вопросам, связанным с сексуальной культурой, Россия рабски следует в фарватере обанкротившейся идеологии и политики Джорджа Буша (полное сексуальное воздержание до брака, ненадежность презервативов и т.п.), которую в Европе, да и в самих США, критикуют не менее жестко, чем его внешнюю политику. И последствия этой зависимости для России будут еще более тяжелыми, чем для США, где школы не полностью зависят от государства, есть независимые научные исследования, СМИ и т.д.
— Недавно вышла ваша книга «Мужчина в меняющемся мире». К какому же выводу вы пришли: что с нами происходит?
— Если раньше мужчина был хозяин-барин, то сейчас вступает в силу женское равноправие. Существует тенденция во всем мире — женщины захватывают одну мужскую позицию за другой. Они успешно конкурируют с мужчинами и в профессиональной сфере, и в политике, опережают их по уровню образования. Конечно, говорить, что мужская гегемония закончилась, преждевременно, но многие условия изменились. Если раньше мужчины и женщины могли соперничать друг с другом на индивидуальном уровне, прежде всего в семье, то на макросоциальном уровне была совсем другая ситуация: мужчина соревновался с другими мужчинами, в том числе и из-за женщин, а женщины соперничали друг с другом из-за мужчин. Сегодня ситуация изменилась, и мужчины должны это учитывать.
— То есть говорить о деградации мужчин рано?
— Никакой деградации нет. Просто раньше штаны автоматически давали тебе определенное преимущество, а сегодня нужно конкурировать, причем возникают новые, более сложные требования. Если женщина окажется лучше тебя в профессиональном плане, то на работу возьмут ее, а не тебя. У многих это вызывает панику, но это абсолютно нормальное явление, оно открывает дорогу индивидуальным различиям и в выборе занятий, и в стилях жизни. При этом возникает и много нерешенных проблем. Что делать с феминизацией школьного образования? Как сочетать высокую профессиональную и трудовую загруженность мужчин с повышением требований к ним как отцам? Как научить мужчин больше заботиться о своем здоровье, чтобы уменьшить мужскую сверхсмертность, которая в России стала поистине катастрофической?
Все эти процессы являются мировыми, глобальными. Россия — только часть мира, причем мы постоянно преувеличиваем свою самобытность и потому платим двойную, а то и тройную цену за все издержки прогресса. А движемся всё равно в том же направлении.
Беседовал Андрей Морозов.

Александр Сосланд: «Душевное здоровье — это утопия» Внутренних демонов не изгнать. Но с ними можно и нужно уметь договариваться и даже дружить.

 

Александр Сосланд — уникальная культурная фигура. Будучи по образованию медиком, по специализации психиатром и психологом, по роду занятий психотерапевтом, преподавателем на факультете психологического консультирования Московского городского психолого-педагогического университета и популяризатором психологических знаний, по существу он теоретик, выявитель смысловых структур и культурных механизмов любой области, которой занимается.  

Александр Сосланд — уникальная культурная фигура. Будучи по образованию медиком, по специализации психиатром и психологом, по роду занятий психотерапевтом, преподавателем на факультете психологического консультирования Московского городского психолого-педагогического университета и популяризатором психологических знаний, по существу он теоретик, выявитель смысловых структур и культурных механизмов любой области, которой занимается. Написал книгу «Фундаментальная структура психотерапевтического метода, или Как создать свою школу в психотерапии» (1999) о сущности и устройстве психотерапии. Сейчас работает над проектом под названием «Аттрактив-анализ», позволяющим понять, благодаря каким элементам текст становится привлекательным для читателя. Наш корреспондент обратился к нему в надежде узнать, как выглядит современная культура глазами всех тех специалистов, которых Сосланд в себе объединяет.
— Сильно ли противоречит нынешняя жизнь, по вашей оценке, душевному здоровью человека — или слухи об этом относятся к числу ходячих мифов?
— Я думаю, они относятся к числу ходячих мифов. Любая культура разрушительно действует на жизнь, хотя и по-разному.
Традиционная культура способствует расстройствам (хотя, заметим, не вызывает их так уж явно), с которыми имели дело наши старшие товарищи по профессии и иногда имеем дело мы, сталкиваясь с людьми, живущими или сформированными в традиционных сообществах или близких к ним. Проблемы наших пациентов с Кавказа от проблем москвичей отличаются радикально. Там можно видеть формы душевных расстройств, с которыми работали Фрейд, Шарко в XIX веке: большую истерию, например. Скажем, в Чечне, где правила крайне строги — охраняют женщин от всякого рода посягательств и от недолжных действий, — она встречается в больших количествах.
Проблемы кавказцев, особенно женщин, связаны с высоким уровнем репрессий. Пару лет назад я работал с девушкой из Чечни, у которой были все классические признаки большой истерии, давно исчезнувшие из больших российских городов: параличи, говорение другими языками... Там, где девушка, если она не окрасит простыню кровью в первую брачную ночь, рискует быть убитой (правда, только в горных районах, где традиции наиболее крепки), там есть и истерия. В Москве такое трудно себе представить.
Проблемы, свойственные более просвещенным, либеральным социальным пространствам, совсем другие. Это чаще всего пограничные и нарциссические расстройства личности. Грубо говоря, люди традиционных обществ живут под огромным давлением извне, и их симптомы — это результат «присвоения» внешних запретов: проблему создает конфликт между запретом и стремлением так или иначе своевольничать. А здесь, где внешнего давления нет, происходит парадоксальный на первый взгляд, но на самом деле закономерный сюжет: ослабляется центробежное стремление, вообще то, что связано с жизненным тонусом, с сильными желаниями, со стремлением к внешнему объекту… К нам всё чаще попадают молодые люди из очень благополучной среды с недостатком желания. Вырисовывается очевидный конфликт поколений: старшие, не находя в младших признаков больших желаний, которые были у них, с разочарованием и раздражением говорят: «Они же ничего не хотят!»
С другой стороны, современная культура задает очень большие и недосягаемые образцы успеха: физического, денежного, карьерного, интеллектуального — и формирует перфекционизм. Исследования давно установили его связь с эмоциональными расстройствами, в первую очередь с депрессиями.
Любая культура задает образцы, требующие от человека подчинения им и, значит, самопреодоления; высокие идеалы с их недосягаемостью — один из очевидных культурных невротизирующих механизмов. Но сейчас это приобрело повальный характер. Да, были традиционные культурные образцы — то, что существовало веками, когда мальчиков воспитывали на Плутархе, на героях Античности… А теперь культура глянцевых журналов формирует недосягаемые идеалы: 90—60—90 и вечная юность до 60 лет для женщин, культ мужского успеха — стройная фигура, длинный фаллос, который стоит 24 часа в сутки, каждый день новая женщина, автомобиль типа «Порше» или «Бентли»... Уже есть внятные исследования, показывающие их несомненный вред для душевного здоровья.
— Вы писали о том, что мы живем в эпоху лавинообразного расширения рынка психотерапевтических практик и что культура этому сопротивляется.
— Да, удельный объем психологии в жизни растет. Но и наука наша очень наглая — напористая, агрессивная, она еще со времен Ломброзо внедряется в разные сферы жизни и культуры. А те, конечно, хотят хранить автономность.
Что касается нашей практики с людьми — здесь, думаю, всё иначе. Я не видел случаев — о которых, правда, говорят многие мои коллеги — демонстративного престижного потребления психотерапевтических услуг. Я, правда, не говорю о тренингах, там это сплошь и рядом, особенно когда речь идет о тренингах личностного роста, о лидерстве, о том, как быть привлекательной и неотразимой, — это стало частью заурядного гламурного потребления.
Уровень этих тренингов часто, мягко говоря, оставляет желать лучшего; но есть и хорошие профессионалы, толковые, с выдумкой.
К нам же люди приходят — и я другого, честно говоря, пока не видел — куда позже, чем следовало бы. Даже если они очень богаты. Они приходят уже в аховой ситуации, уже в значительной мере разрушив жизнь свою и близких. Они долго думают, что действовали исключительно с хорошими намерениями и что это никакая не болезнь. Один из таких, долго один на один боровшийся со своими проблемами, сказал мне недавно: «Если бы я пришел к вам несколько лет назад, у меня бы уже был миллиард!» Так ему в бизнесе его проблемы мешали.
Да, наша повседневность связана и с кризисами, и с культурными веяниями, но часто очень мало. Есть много серьезных расстройств, не связанных с культурным влиянием, — так называемых эндогенных. Например, мягкие, стертые формы шизофрении: их не советские психиатры придумали, чтобы сажать в психушки диссидентов, нет, это постоянная и очень суровая реальность клинической практики. Кстати, многие психологи этого не понимают и обходятся с такими людьми как с невротиками.
— Ваш коллега Вадим Руднев говорил, что, по существу, никакого безумия нет — есть разные миры и в этом смысле «норма» — лишь одна из разновидностей мира, и, может быть, не совсем та, на которую надо ориентироваться. Что бы вы на это сказали?
— Рудневу легко, он не работает с живыми людьми. Я думаю, норма формируется в первую очередь самим пациентом. «Ненормальность» — это неспособность переносить свои душевные страдания. Пока он с ними справляется — вне зависимости от того, как он адаптирован, — с ним всё в порядке. Как только он с ними справляться сам уже не в силах — он идет к нам. А разные миры — да, так тоже можно говорить, но для практики работы с людьми такой взгляд не имеет смысла. Соображение о разных мирах просто заставляет нас внимательно и с уважением относиться к миру пришедшего к нам человека. Как мы говорим, мы не критикуем вашу идеологию, мы с ней работаем.
— А что такое — душевное здоровье?
— Это очень сложный феномен, здесь несколько аспектов. Психическое здоровье — это отсутствие известных симптомов: мы не слышим голоса, не моем по пять часов руки под краном и т.д.
Личностное здоровье — согласие с собой, с миром своих эмоций, убеждений и, более того, возможность роста, дифференциации, усложнения, небанальной деятельности, коммуникации…
— Можно ли коротко описать, что делает психотерапевт с пациентом, как он согласовывает его с внутренним и внешним миром?
— Как правило, мы имеем дело с какой-то историей разбитого сердца — с фрустрациями желания. Если нет более серьезных, эндогенных проблем, эта мотивация прихода к нам — самая частая.
Мы видим, что человек переполнен своими переживаниями, перенасыщен, раздут. Американское слово, обозначающее психоаналитика в обиходе, — shrink, от слова «сдуваться». Когда из шарика выпускают воздух — it shrinks. У меня были пациенты — репатрианты из Америки, они говорили: «Я ей сегодня сказал, что иду к своему shrink». Мы так или иначе работаем с этой переполненностью, с этой тревожностью — это главный запрос.
Дело не в том, чтобы эту тревожность сразу убрать. В тревожности очень много конструктивного, серьезного, важного. Дело в том, чтобы из патологической тревожности сделать нормальную человеческую. Труднее всего для наших клиентов — увидеть правду, которая у них перед носом, а они ее от себя закрывают огромными конструкциями, они готовы много интеллектуально творить для того, чтобы не заметить самого простого и явного. Как сказал Лакан, «симптом — это место, где хранится правда о человеке». В каком-то смысле мы эту правду пытаемся обнаружить. Тогда, конечно, возникает и сопротивление.
— Помогают ли ваши профессиональные знания и навыки вам самому справляться с личными трудностями?
— Безусловно. Психологические теории дают нам разработанный концептуальный аппарат, и мы им часто пользуемся непроизвольно, оценивая человека, с которым вступаем в коммуникацию. В первую очередь это помогает исключить из нашей жизни тех, с кем у нас никогда ничего не смонтируется, или если их выключить не удается, то по меньшей мере терпеть, правильно выстроить отношения и защиту; и более-менее знаешь, чего от них можно ждать.
— А в отношениях с самим собой?
— Они тоже, конечно, непросты. Путь из клиентов в пациенты — накатанная колея, один из способов рекрутирования людей в наше дело. Раз ты был пациентом, то, конечно, находишься в зоне большего риска по отношению к своим проблемам.
И конечно, какие бы мы, вооруженные своей передовой наукой, ни строили внутренние защиты, наши демоны всё равно находят слабую точку, чтобы прорваться. Есть много исследований о патологиях у психотерапевтов. Конечно, мы не образцы душевного здоровья, вся история психотерапии об этом говорит: есть многое в отношениях между психотерапевтами, что не имеет никакого отношения к науке, зато к их личности — очень большое.
— Можно ли сказать, что психотерапевту так же сложно помочь себе, как хирургу — сделать операцию на собственном теле? Не нужен ли тут взгляд извне — с его независимостью и, может быть, непредсказуемостью?
— Конечно, взгляд со стороны нужен, но в условиях контакта внутри профессионального сообщества куда более высок и риск сопротивления: наша профессия для нас — один из поводов для формирования сильных психологических защит, скажем так, интеллектуализации.
— А что вас привело в психотерапию?
— Я пришел из пациентов. В детстве я очень сильно заикался — в выпускном классе школы был даже освобожден от устных экзаменов. Меня таскали от одного логопеда к другому. А потом я встретил человека, который ясно дал понять: дело не в речевых упражнениях, а в личностном росте, — так и оказалось. Когда я лечился от заикания, я среди своих братьев по несчастью обрел много друзей, пережил любовь. От заикания я не вылечился, но это стало периодом личностного роста, который продолжился дальше. Был такой взгляд на это: не преодолевать заикание, а жить с ним. И когда ты с ним живешь и видишь, что оно тебе не мешает, — оно перестает мешать, уходит страх речи, ослабевают, уже как следствие, сами спазмы, и ничего, живешь! Я давно читаю лекции, делаю доклады, и хотя — особенно в записи — слышно, что я заикаюсь, я на это уже не делаю скидок. Плевать! Что-то, видимо, остается, но в общем это уже не мешает.
Так я на собственном опыте понял, что главное — это психологические, а также экзистенциальные факторы. Когда ты это чувствуешь — можно считать, что у тебя уже есть определенный багаж, которым ты можешь поделиться. Остается подучиться, набраться концептуального аппарата. Я до сих пор говорю многим своим пациентам: «Мы не ставим перед собой задачу с этим справиться, тем более что в самом деле это сделать невозможно, а главная наша задача — это научиться с этим жить. И когда мы научимся с этим жить, нам будет легче».
Душевное здоровье — в смысле полного, идеального отсутствия симптомов, переживаний, преходящих эмоциональных расстройств — это полная утопия. Сделать человека абсолютно душевно беспроблемным и невозможно, и бессмысленно, и, в конце концов, дурно для него самого.
Демонов не изгнать. С ними надо подружиться, вступить в диалог и попытаться немного их приручить. Хотя они всё равно будут иногда бунтовать — это неизбежно.
Беседовала Ольга Балла

Виктор Мазин: «Деятельность психоаналитика нацелена на разоблачение иллюзий» Как и буддистские практики.

 

Виктор Мазин — психоаналитик, основатель Музея сновидений в Санкт-Петербурге, кандидат философских наук, заведующий кафедрой теоретического психоанализа Восточно-Европейского института психоанализа, автор книг и статей по различным проблемам психоанализа, деконструкции и искусства (в том числе написанной совместно с Павлом Пепперштейном книги «Толкование сновидений»), куратор художественных проектов. Несмотря на столь значительную междисциплинарную практику, он говорит о себе прежде всего как о практикующем психоаналитике. В интервью Виктор Мазин рассказал о парадоксах и особенностях психоанализа, его принципиальном отличии от психологии, сходстве с буддизмом и о том, зачем нужен психоанализ современному человеку.
В интервью Виктор Мазин рассказал о парадоксах и особенностях психоанализа, его принципиальном отличии от психологии, сходстве с буддизмом и о том, зачем нужен психоанализ современному человеку.
Виктор Мазин: 
Психоанализа до Фрейда не существовало. Парадокс этой дисциплины в том, что её создал один человек, создал, подвергнув анализу свою собственную душевную жизнь — симптомы, сновидения, забывания. При этом психоанализ стал особой формой мышления, позволяющей и нам после Фрейда понимать себя и других людей. Каждый психоанализ, как психоанализ Фрейда, уникален. Как говорит Лакан, Фрейд нам никакой техники не завещал. В психоанализе отношения аналитика с каждым человеком уникальны, не похожи на другие. Одно из определений психоанализа — искусство толкования.
— То есть не наука?
— Наука тоже понятие относительное, и в этом случае, я твёрдо убеждён, психоанализ не академическая наука. Психоанализ — дисциплина, я избегаю слова «наука», потому что наука базируется на эмпирических данных и объективной истине.
— Что есть психоанализ сегодня?
— Психоанализ сегодня — это тысячи раздробленных, враждующих между собой школ. Когда я говорю кому-то из западных людей, что я психоаналитик, то тут же следует вопрос — какой школы? Соответственно, не вдаваясь в детали, говорю, что принадлежу фрейдо-лакановскому направлению. Но это не совсем так, потому что Деррида мне, пожалуй, даже ближе, чем Лакан. Я поддерживаю отношения с несколькими психоаналитиками, которые вслед за Деррида занимаются деконструктивным психоанализом.
— В чём причина враждебности психоаналитических школ?
— Увы, это не особенность психоанализа. В науке, в религии происходит то же самое. В одном Париже десятки аналитических школ, следующих за Лаканом, представители которых не здороваются друг с другом. Это просто смешно. Сам я ощущаю намного больше свободы в общении с творческими людьми — художниками, режиссёрами, писателями, чем с психоаналитиками, которые больше чтят свою принадлежность тому или иному институту, чем психоанализу. Более того, я убеждён, что кинематограф и литература, романы того же Пелевина, могут больше сказать психоаналитику о том, что происходит в современном мире, чем многие клинические статьи в психоаналитическом журнале.
— Как с психологами складываются отношения?
— Они столь же далеки от психоанализа, сколь и созвездие альфа Центавра. Если у кого-то психоанализ вызывает сильное отторжение, сопротивление, задаю вопрос: вы, случайно, не психолог? И слышу утвердительный ответ. Если человек занимается лингвистикой, переводом, математикой, кибернетикой или квантовой физикой, то он априори ближе психоаналитической форме мысли.
— Почему Карла Густава Юнга вы так категорично отвергаете?
— Есть позиция, совершенно определённая и чёткая для меня и для людей, мне близких: Юнг и психоанализ просто совершенно несовместимые вещи. Это совсем другая история. Теория Юнга слишком близка фашистской, это полупсихологическая, полумистическая концепция. Собственно, и фашизм строился на оккультизме. Не случайно Юнг в 1933 году возглавил Немецкое психотерапевтическое общество и подчинялся непосредственно Матиасу Генриху Герингу. То, чем занимался Юнг, он сам называл аналитической психологией. Причём здесь психоанализ? Мне кажется, это историческое заблуждение советских времён: был Фрейд, который породил Юнга и ещё одного, чуть не сказал «придурка», Адлера.
— Почему Адлер «придурок»?
— Адлера я, конечно, зря так назвал, но уж вырвалось. Вырвалось, потому что у него редукционистская, схематичная модель. Адлер объясняет всё богатство психической жизни одним-единственным комплексом неполноценности. Психоанализ же не терпит редукционизма, это предельно гибкая модель мышления. Мне проще говорить о Фрейде через Фуко. Маркс и Фрейд, с точки зрения Фуко, — основатели дискурсивности. Основатель дискурсивности задаёт такой режим рассуждения и мышления, который содержит в самой системе мышления возможность изменения по отношению к ней. То есть Фрейд задаёт такую систему, в которой возможны такие разные психоаналитики, как Жак Лакан и Сержио Бенвенуто, Кристиан Метц и Юлия Кристева, Славой Жижек и Шандор Ференци.
— Зачем психоанализ современному человеку?
— Это инструмент самопознания. Он таким был и остался. Для меня это способ размышлений, который помогает мне лучше понять себя самого. И если я понимаю себя лучше, от этого становится лучше и окружающим людям. И я благодарен психоанализу, что так происходит. Обратите внимание, я избегаю таких слов, как «лечение», «терапия», потому что это иная система, симптомы могут исчезнуть, но психоанализ — не медицина, его смысл в изменении судьбы человека, а не в лечении симптомов в том смысле, в каком мы лечим печень или зубы. На эту тему существует множество анекдотов, в которых, конечно же, есть доля правды. Например, человек боится летать на самолётах и отправляется к психоаналитику. Через семь лет его спрашивают: «Ну как, перестал бояться летать на самолётах?» — «Нет, не перестал, но теперь понимаю, почему боюсь летать на самолётах, признаю это, и мне от этого легче».
— Но получается, что проблема, с которой человек приходит к психоаналитику, не исчезает.
— Исходно психоаналитический проект заключался в осознании, в осмыслении. Если ты понимаешь, что с тобой происходит, тогда тебе может стать легче. Мы говорили об аэрофобии; я летаю очень много, и был момент, когда вдруг появился страх, но благодаря психоанализу он исчез, когда я понял, откуда он взялся. Поэтому скажу так: я знаю, что происходит со мной, и вижу, что происходит с другими людьми, как они меняются благодаря анализу.

Было бы с моей стороны какой-то манией величия утверждать, что психоанализ показан всем. У меня тоже были неудачные истории, когда человек по тем или иным причинам бросал анализ. Это бывало редко. Кому-то, напротив, психоанализ так открывает горизонт, что человек становится неожиданно счастливым. Тогда и я счастлив. Самое чудовищное, что в психоанализе может быть, — это любого рода обобщение. То есть нельзя сказать, что это универсальное средство и потрясающая для всех техника.
— Славой Жижек указывает на то, что интерпретации для современного человека неэффективны.
— Действительно, общая культурная ситуация по сравнению с фрейдовскими временами радикально изменилась. Сегодня основное расстройство — депрессия, отсутствие каких бы то ни было желаний.
Потребительское общество очень здорово поработало над выхолащиванием субъекта вплоть до того, что у него образуется меланхолия, которую Фрейд называл дырой в психическом — пробел, в котором субъект утрачивает самого себя. Соответственно, речь идёт о том, что интерпретация не работает. Люди стали настолько психотичными, с такими серьёзными, глубокими нарциссичными расстройствами, что психоанализом им помочь сложно. Сегодняшний субъект настолько верит в технонауку, что ему нужен не психоаналитик и даже не доктор, а, как сказал бы Жижек, инженер с чемоданчиком, в котором волшебные инструменты.
— Как-то слышала от психолога, что нарциссизм — что-то вроде профессионального заболевания психоаналитиков.
— Я встречал нарциссичных психоаналитиков, это, кстати, не обязательно портит анализ, у них сотни проанализированных людей, часть из которых счастлива от этих отношений. И хуже от них точно не будет, то есть это лучше, чем какое-либо внедрение в психику. Принципиальная идея Фрейда заключалась в том, чтобы уйти от гипноза и других противозаконных внедрений в чужую психику. Не дай бог аналитику занять нарциссичную позицию и начать говорить: «А я-то знаю, что с вами происходит, хотите я все ваши проблемы опишу и объясню?» Глупее ничего быть не может. Дело не в нарциссизме, который необходим и психоаналитику, и спортсмену, и шахтёру, а в позиции, которую занимает субъект.
— Почему нарциссизм необходим?
— Нарциссизм необходим, потому что с точки зрения психоанализа это неизбежная и необходимая встреча с собой как с другим, устанавливающая, во-первых, представление о самом себе, образ самого себя, во-вторых, образ себя, подобного другому, и в этом начало социальных отношений, как подчёркивает в своей теории стадии зеркала Лакан.
Психоаналитик не может быть на нарциссичном месте инженера человеческих душ.
— Что вы подразумеваете под инженером человеческих душ?
— Психоаналитическая позиция восприимчивая, психоаналитик, в отличие от психолога, психотерапевта и психиатра, не выступает в качества знатока, оценивающего те или иные мысли, поступки. Задача психоаналитика — НЕ занимать место Знающего, Господина, который даёт советы, выписывает рецепты. Позиция аналитика — пассивная, слушающая, позволяющая анализанту искать себя, искать свои желания, погружаться в себя, а не уповать на другого, знатока человеческих душ, их сегодняшнего инженера. Инженер человеческих душ легко обнаруживается в господствующей на сегодняшний день когнитивно-поведенческой модели человека. Жижек зачастую описывает в своих работах сегодняшнего Господина именно как инженера, то есть того, кто знает, как ремонтировать когнитивно-поведенческую машину. Я тоже много об этом писал в книгах «Машина по имени человек» и «Паранойя». Инженера человеческих душ можно обнаружить в кинофильмах, начиная с «Бегущего по лезвию бритвы», где репликантов (в каком-то смысле людей) создаёт инженер.
— Психоанализ длительный процесс. Возникает вопрос эффективности. Самопознание — увлекательная вещь, но как насчёт возможности эффективно управлять собой?
— Первое, что я бы сказал, — психоанализ всегда на стороне анализанта, а не больного общества. А небольного общества не бывает.
По поводу длительности — почитайте книгу «Полуденные демоны» нью-йоркского писателя Эндрю Соломона. Этот человек страдает депрессией, он перепробовал всё и написал такую исповедальную книгу, в которой есть страницы, посвящённые психоанализу. Психоанализ для него был промежуточным этапом, его психоаналитик переехала в другой город, и он больше к психоанализу не обращался. Из этой книги совершенно ясно, что разговоры о длительности и дороговизне психоанализа — это чистейшей воды пропаганда. Если человек подсаживается на фармакологические препараты, то по длительности это одинаково. Путь один и тот же — до гроба. Эндрю прошёл через наркотики, попытки суицида, тренинги, и т.д. Среди всех этих средств самое популярное и модное — фармпрепараты. И до конца своих дней он будет переходить с валиума на ксанакс, с ксанакса на прозак и т.д. Наркотик есть наркотик, неважно, легальный или нелегальный. В финансовом же отношении — то же самое, что психоанализ, что легальные (или нелегальные) наркотики. Каждый решает сам, я не рекламный агент и не могу говорить «бросайте препараты и начинайте психоанализ».
— Если у человека горе и он идёт к священнику или раввину. Что на это скажете?
— Очень хорошо, потому что помогает ему выжить в кризисной ситуации. Опиум для народа в данном случае работает просто как опиум. И если кто-то хочет лежать на севере Таиланда и курить опиум, это его выбор. Проблема сегодняшнего дня в том, что выбора массмедийному субъекту не остаётся, но это особый разговор. Хочу добавить несколько слов по поводу нарциссизма.
Психоанализ — это постоянная самокритика. Если аналитик воспринимает его серьёзно, это постоянный вопрос: то, что я думаю по поводу другого человека, это мои фантазии или эти мысли действительно связаны с тем, что происходит с человеком? Это постоянное самоотслеживание и очень трудный процесс. Деятельность психоаналитика нацелена на разоблачение иллюзий, и в этом отношении Жижек занимается тем же, что и Фрейд.
— По-моему, этим занимается буддизм.
— Совершенно согласен. Психоанализ, как и буддизм, — это к тому же в первую очередь этические системы. У меня, кстати, есть большой текст на тему психоанализа и буддизма. Буддизмом интересуюсь всерьёз, с ранней юности. Был в Китае и Таиланде, посещал монастыри, но перебегать на «чужую», то есть восточную, территорию я не собираюсь. Общаюсь с буддистами и вижу массу точек соприкосновения, но я вырос в западной культуре и не представляю, что уезжаю навсегда медитировать в буддийский монастырь.
— В таком случае почему вы так нью-эйдж ругаете?
— Не следует нью-эйдж путать с буддизмом. Буддизм — совокупность разных потрясающей сложности философских и этических доктрин. Буддизм требует невероятных умственных усилий и признания весьма неприятных вещей, например, как и психоанализ, — признания иллюзорности собственного я. Нью-эйдж с призывом открыть в себе подлинного — я, как вы понимаете, такой позиции совершенно противоположен.
Беседовала Аксинья Курина

Полная мощность По-русски вышел бестселлер Джима Лоэра и Тони Шварца «Жизнь на полной мощности. Управление энергией — ключ к высокой эффективности, здоровью и счастью»

Понимание бесперспективности стандартных форм борьбы со стрессом, сводящихся к латанию дыр, пробиваемых им в человеческой психике, без кардинального решения лежащих в его основе системных проблем, побуждает специалистов в области практической психологии искать новые методики саморегуляции и «самоменеджмента», которые позволили бы человеку средних возможностей противостоять непрерывно возрастающему натиску.
Одним из наиболее популярных мотивов, обыгрывавшихся в ироническом ключе на излёте советского времени (а для многих остающимся неисчерпанным по сей день), была тема «героического преодоления» непрерывно воссоздаваемых проблем — от борьбы с пьянством до пресловутой битвы за урожай. Как и во многих других случаях, наблюдение, казавшееся приложимым исключительно к советским реалиям, на деле оказалось характеристикой всего современного технократического общества; борьба с перегрузками, создаваемыми неудержимым экономическим ростом и обусловленным им ускорением темпа жизни, осознаётся наиболее трезвомыслящими людьми как вопрос выживания. Но, даже пытаясь создать противоядие от перегрузок, многие современные учёные поневоле следуют стереотипам, коренящимся в самой природе общества потребления, где ценность индивидуума определяется его способностью выстоять в конкурентной борьбе, а смысл человеческой жизни выводится не из внутренних свойств личности, а из внешних атрибутов успеха.
Понимание бесперспективности стандартных форм борьбы со стрессом, сводящихся к латанию дыр, пробиваемых им в человеческой психике, без кардинального решения лежащих в его основе системных проблем, побуждает специалистов в области практической психологии искать новые методики саморегуляции и «самоменеджмента», которые позволили бы человеку средних возможностей противостоять непрерывно возрастающему натиску. Недавно переведённая на русский язык книга Джима Лоэра и Тони Шварца «Жизнь на полной мощности. Управление энергией — ключ к высокой эффективности, здоровью и счастью» может служить прекрасной иллюстрацией этих поисков и свидетельствует о том, что в неравной схватке со стрессом возможны не только неудачи. Сами авторы характеризуют поставленную ими перед собою задачу следующим образом: для достижения максимального и при этом не чреватого саморазрушением уровня эффективности в любой сфере жизни — от спорта до политики — «...мы должны создавать резервы эмоциональной, умственной и духовной энергии точно так же, как создаём резервы физической силы».
Причиной неэффективности большей части существующих на сегодняшний день методик саморегуляции Лоэр и Шварц считают недостаток внимания, уделявшегося до сих пор идее поддержания необходимого энергетического уровня, складывающегося из четырёх составляющих: физической, эмоциональной, умственной и духовной («принцип № 1», по определению авторов). Каждый из четырёх уровней системы требует специфического подхода, при соблюдении общего принципа, основанного на опыте физической подготовки спортсменов: подобно тому, как высокие нагрузки относительно кратковременных спортивных тренировок требуют длительных периодов восстановления и накопления сил, эмоциональные, интеллектуальные и духовные затраты должны компенсироваться соответствующими этапами релаксации. По ёмкому определению авторов, мы, как правило, воспринимаем свою жизнь как непрерывный марафон, тогда как оптимальное расходование всех видов жизненной энергии требует отношения к жизни как к системе «спринтов», сменяемых полноценным восстанавливающим силы отдыхом. Вопреки расхожему стереотипу, расценивающему отдых как потерю времени, Лоэр и Шварц вводят «принцип № 2», настаивая на целесообразности периодов покоя не только для поддержания формы, но и, как следствие, для большей эффективности — будь то в спорте, управлении предприятием, творческой деятельности или в любом другом виде работы. «Чтобы включить полную мощность, — пишут авторы, — мы должны быть энергичными физически, включёнными эмоционально, сфокусированными умственно и объединёнными общим духом для достижения целей, которые лежат за пределами наших эгоистических интересов. Работа на полной мощности начинается с желания раньше начать работу утром, равного желания вернуться домой вечером и проведения чёткой границы между работой и домом... Работа на полной мощности подразумевает необходимость фундаментального изменения образа жизни».
Из этих посылок логически вытекает «принцип № 3»: чтобы увеличить ёмкость своих резервов энергии, мы должны выходить за пределы обычных норм её расходования, то есть тренироваться так же системно, как это делают лучшие спортсмены. При системном подходе стресс из разрушительного фактора и источника всевозможных бед превращается в столь же необходимый элемент системы, как и следующий за ним восстановительный период. Подобно тому как, наращивая силу мышц, мы должны систематически нагружать их, что приводит к возникновению микроскопических разрывов в мышечном волокне, а затем давать им отдых, необходимо систематически развивать и укреплять «мускулы» в тех областях, в которых наши запасы мощности недостаточны. Таким образом, «...любая форма стресса, приводящего к дискомфорту, даёт возможность увеличить ёмкость наших резервов — физических, умственных, эмоциональных или духовных — при условии, что стресс будет сопровождаться адекватным восстановлением». По мнению авторов (с которым трудно не согласиться), «эта идея и упрощает, и революционизирует способ преодоления барьеров, стоящих на нашем пути». 
Однако наиболее неожиданно звучит вводимый Лоэром и Шварцем «принцип № 4»: «ритуалы, связанные с положительной энергией, — то есть точные процедуры управления энергией — и являются ключом к достижению полной мощности и постоянной высокой эффективности». Вопреки распространённому мнению, сводящему ритуал как таковой к «пережиткам прошлого» и ассоциирующему его исключительно с примитивными формами религии, авторы указывают на ценность ритуала в широком смысле слова для экономии усилий в тех областях, где необходимо повторение определённых операций или соблюдение тех или иных правил поведения. «Сила воли и дисциплина, — пишут авторы книги, — намного более ограниченные ресурсы, чем многим представляется. Если вам надо продумывать действие каждый раз, когда вы его совершаете, скорее всего, вам не удастся делать это слишком долго. Привычный образ действий оказывает на нас мощное магнетическое воздействие». В отличие от сторонников упомянутого отношения, Лоэр и Шварц определяют положительный ритуал как «поведение, основанное на глубоко усвоенных нами ценностях, которое со временем становится привычным», замечая, что «...в отличие от силы воли и дисциплины, которые заставляют вас толкать себя к определённому поведению, ритуал сам тянет вас». Иллюстрируя свой подход, они приводят в пример такую элементарную и, как правило, не требующую осознанных усилий вещь, как чистка зубов: будучи не чем иным, как своего рода бытовым ритуалом, она не становится от этого менее необходимой.
Таковы в общих чертах основные положения, на которых авторы строят цепь своих рассуждений и практических рекомендаций. Обосновывая эффективность предлагаемой методики, они ссылаются на опыт ведущих американских спортсменов, сотрудников полиции и секретных служб, команд спасателей и топ-менеджеров компаний из списка Fortune 500, тренировавшихся в руководимом Лоэром и Шварцем Институте возможностей человека (Human Performance Institute); их основным доводом служат успехи, достигнутые их клиентами в различных областях. Эта практическая направленность книги определяет как её сильные, так и слабые стороны. С одной стороны, практический опыт как ничто другое способен компенсировать некоторый примитивизм аргументации, неизбежный в подобных популярных изданиях; с другой — утилитарная направленность предлагаемых авторами рекомендаций вызывает возражения двоякого рода. Во-первых, опыт, приобретённый в процессе работы с сильными мира сего, имеющими возможность распоряжаться своим временем по собственному произволению, вряд ли может быть в полной мере «конвертирован» в систему методов саморегуляции, предназначенную для рядового служащего, затравленного гонкой, которую выдающийся биолог К. Лоренц ещё в 1973 году назвал «бегом наперегонки с самим собой»; для того чтобы попытаться применить их на практике, агонист должен был бы прежде всего хотя бы на время сойти с дистанции, чего он, как правило, не может себе позволить. Во-вторых, любая стратегия, ставящая под сомнение целесообразность царящих в современной экономике каторжных методов во имя «максимальной эффективности», поневоле апеллирует как к высшей ценности к тем самым принципам, которые ответственны за превращение прогресса в самоцель и, в конечном счёте, ведут к подмене понятий и извращению смысла человеческой жизни.
Вводимая авторами духовная составляющая гармонической деятельности на поверку оказывается своего рода реабилитацией извечных ценностей, давно утративших свой безусловный статус в глазах современного западного обывателя. «Стремление к силе, богатству или славе, — пишут Лоэр и Шварц, — могут быть мощными источниками мотивации, но эти цели являются внешними и чаще всего служат для восполнения дефицитов, а не для роста и изменения. Мы можем видеть ценность в разгроме наших врагов, или в богатстве, или в достижении высокого общественного положения и престижа. Но все эти ценности — внешние и не могут являться таким же источником воодушевления, как наши внутренние ценности». Под последними авторы разумеют такие категории, как «честность, щедрость, храбрость, человечность, сострадание, верность, стойкость», но отстаивают они их, исходя из соображений всё той же целесообразности и выгоды, не замечая того, что честность и щедрость, имеющие основу не в самих себе и не в освящающем их религиозном (или ином) авторитете, а в соображениях практической пользы, утрачивают свой изначальный смысл, превращаясь в портативный эрзац для внутреннего применения, который в любую минуту может быть принесён в жертву чему-нибудь ещё более эффективному.
В заключение хотелось бы остановиться на основном, с моей точки зрения, недостатке книги Лоэра и Шварца, а именно на характерном для современной научно-популярной литературы употреблении термина «энергия». Не вводя собственного определения энергии, авторы, по-видимому, придерживаются распространённого значения слова, мало отличающегося от понятия «силы» (что, разумеется, весьма далеко от строго научного определения обеих категорий). Доказательством тому может служить уже цитировавшийся пассаж: «...мы должны создавать резервы эмоциональной, умственной и духовной энергии точно так же, как создаём резервы физической силы». Учитывая популярный характер издания, в подобном тождестве не было бы большой беды, если бы авторы не упоминали, причём весьма настойчиво, некую загадочную субстанцию, именуемую ими вслед за бесчисленными народными целителями, экстрасенсами, колдунами и парапсихологами «отрицательной энергией». Из контекста очевидно, что под последней они понимают некую силу, заставляющую нас испытывать страдания, усталость и отрицательные эмоции, однако жонглирование псевдонаучными терминами заставляет вспомнить «бритву Оккама» и в очередной раз усомниться в целесообразности «умножения сущностей».
Давид Буянер 

Осознанные сновидения Географические карты городов из наших снов и волшебные компакт-диски за 14 долларов 99 центов

 

В 1968 году британский писатель и психолог Селия Грин выпустила книгу «Lucid Dreams», первую в мире научную работу об осознанных сновидениях. Грин утверждала, что опыт осознанного и неосознанного сна — это, по сути, абсолютно разные вещи. Грин первая связала осознанный сон и сон во сне, или «фальшивое пробуждение»: состояние, когда спящему снится, что он проснулся. 
Школа правильных сновидений
В 30-х годах ХХ века американский психолог Килтон Стюарт и английский антрополог Пат Нун исследовали племя темиар сенои, обитающее в малайзийских горах. Учёные описали ритуал: по утрам семья собиралась за завтраком и каждый по очереди от младшего к старшему рассказывал свои сны. Затем начинался процесс обучения. Например, если младший сенои видел во сне монстра, его учили, как позвать в сон старших братьев, чтобы те помогли ему справиться с чудовищем. Если он слышал во сне песню, ему немедленно предлагали её спеть.
К подростковому возрасту сенои полностью излечивались от кошмаров и выучивались видеть только хорошие сны. Как следствие, племя жило фактически в золотом веке, туземцы наслаждались счастливой и спокойной жизнью, не зная стрессов и насилия.
Что такое осознанный сон?
Вот уже несколько лет музыкант и альтернативный психолог Вячеслав Смеловский обучает желающих осознанным сновидениям.
«Представь себе сон, — объясняет мне Слава, — в котором ты понимаешь, что происходит. Отдаёшь себе отчёт, где находишься. Вот сейчас ты лежишь в своей постели, а не блуждаешь по этому странному, придуманному твоим сознанием, твоими мозгами миру».
Этот мир управляем. Он — плод твоего воображения, и, следовательно, ты себя в нём чувствуешь как рыба в воде. Другое дело, что занятие это утомительное. Так что спит Вячеслав по очереди — то осознанно, то нет.
Аудиопомощники за 14,99 долларов
А в первый раз с осознанным сном Слава столкнулся на даче. «Мне было лет 10 или 11, — вспоминает он. ― По телевизору показывали мультик «Бременские музыканты». И то ли телевизор сломался, то ли ещё что-то случилось, но мультик я не досмотрел. А желание досмотреть было настолько сильным, что что-то похожее на продолжение я во сне увидел. То есть, вообще-то, это был не «осознанный сон», а скорее «сон по заказу», но я тогда впервые понял, что со снами можно сотрудничать».
И вот лет шесть назад Славе на глаза попалась обучающая аудиопрограмма. «Это особый звук, он помогает войти в состояние, которое характеризуется расслабленностью тела и бодрствованием ума, — объясняет Слава её действие. ― То есть тело спит, а мозги при этом очень активно работают. Это первый шаг к осознанности во сне. Меня эта тема заинтересовала. Я активно поработал с программой и даже достиг каких-то результатов. Но потом наступило разочарование. Потому что технология основана на работе со стереосигналом, а, честно говоря, я не догадался перед работой посмотреть на параметры файла. Я потом уже посмотрел, что файлы были закодированы не очень корректно и вместе с этим разочарованием пришло понимание, что на самом деле я всего достиг сам».
В последние годы появилось несколько подобных аудиопомощников. Можно усомниться в их действенности, но не в коммерческом потенциале. В январе позапрошлого года в New York Times вышла статья под названием «Спать, чтобы, возможно, преуспеть». В ней в весьма ироничном ключе обсуждались новомодные продукты: обучение во сне или, например, с похудание во сне. В ней упоминался и мистер Ван Де Кир, гипнотерапевт и производитель аудиопродуктов, помогающих достигать осознанности во сне. В частности, мистер Ван Де Кир с гордостью указывал на 18 тыс. позитивных откликов на его продукты на eBay, где они продаются: 14 долларов 99 центов за штуку.

Работа с будильником
Слава объяснил, что работать со снами можно и вполне кустарными методами. И один из самых простых способов — это работа с будильником. Надо научиться будить себя во время «фазы быстрого движения глаз», как раз когда снятся красочные, яркие сны. И вот тогда с большой долей вероятности со всеми подробностями вспомнится сон, а это уже первый шаг к его осознанию.
Конечно, для работы потребуется терпение и преданный ассистент, который опытным путём поможет определить время наступления нужной фазы. Но было бы странно ожидать лёгкого успеха в таком непростом деле. Слава утверждает, что результат стоит труда.
Муза Aphex Twin
В осознанном сне можно танцевать на балу, репетировать рабочее интервью, кататься на лыжах или слушать музыку. «Она очень сильно отличается от реальной, — реагирует Слава на мой заинтересованный взгляд. ― Очень природная, очень естественная. Она больше похожа на модификации белого шума».
Чтобы представить себе эти звуки, достаточно обратиться к классике. Например, Aphex Twin утверждал, что большинство его вещей, в том числе альбом Selected Ambient Works vol. 2, были созданы под прямым влиянием осознанных снов.
В интервью журналу Wired в 1995 году Aphex Twin сообщил, что никогда не слышал о Селии Грин и её работах. А осознанно сновидеть он умеет с детства, но узнал о том, что это такое и как называется лишь после того, как посмотрел по телевизору передачу. Три её героя поочерёдно встречались друг с другом в своих снах.
Города из снов
Впрочем, сны — не единственное место встречи осознанных сновидцев. Например, в Сети есть форумы, где их участники описывают свои грёзы. Иногда они даже публикуют карты городов, в которых оказываются во сне. Случается, эти карты отчасти пересекаются.
Слава объясняет чудо с прагматической точки зрения: «Есть шаблоны, которые мозг впитывает с раннего детства. С большой долей вероятности у людей, принадлежащих к одному и тому же культурному срезу, стереотипы будут схожими. Упрощённо: если человек всю жизнь прожил в городе с прямыми улицами, которые пересекаются строго под 90 прямым углом, скорее всего, он и во сне будет видеть нечто похожее.
И вообще, эти города из снов — порождение либо индивидуального, либо коллективного бессознательного. И очень может быть, из этого коллективного бессознательного возникли реальные города, которые реальные люди построили и где-то они в них живут».
Мода на Кастанеду
В 1985 году психолог Уильям Домхофф выступил с критикой Килтона Стюарта, первооткрывателя малайзийского племени темиар сенои. Он приводил в пример других антропологов, утверждавших, что, хотя туземцы и были знакомы с концепцией осознанного сна, они вовсе не играли столь решающую роль в их жизни. А ещё через 10 лет осознанные сны стали модной темой, заняли свою нишу в поп-культуре, во многом благодаря книгам Карлоса Кастанеды, особенно «Искусству сновидения», вышедшей в 1994-м.
Люди увидели в них ещё один и, возможно, наименее хлопотливый способ познать себя, расширить сознание, испытать просветление, или, на худой конец, решить психологическую проблему — например, научиться знакомиться на улице или производить приятное впечатление на начальника. Насколько это действенно — не мне судить, хотя, по-моему, самосовершенствоваться во сне навряд ли легче, чем наяву. А скорее всего, куда труднее.
Игорь Касьянский  

Славянский жароцвет Цигун и йога по-нашему.

 

Недавно в секторе оздоровительных практик стало проявляться направление с отечественным колоритом — так называемые славянские оздоровительные системы. Что это такое, попыталась выяснить Екатерина Антропова.
Сегодняшний рынок оздоровительных практик обширен и на каждого клиента находится свой продавец, готовый предугадывать его вкусы. Аэробики — с десяток подвидов, включая степ, пилатес, пауэрлифтинг и прочее. Хочешь заниматься танцами — к твоим услугам множество танцклассов, где тебя научат отплясывать хоть гопака, хоть танго, хоть стриптиз. Хочешь плавать — бассейнов хватает, а если просто от бортика к бортику скучно — добро пожаловать на аквааэробику. Нравится борьба? И это пожалуйста: вот бокс, вот карате и ушу, а вот капоэйра. Хочется заниматься не только для тела, но и для души? Эта сфера оздоровительных практик всегда носила ощутимый восточный аромат. Главными поставщиками такого рода искусств были Китай и Индия, которые подарили нам цигун, тайцзи и йогу.
Однако недавно в этом секторе стало активнее проявляться направление с отечественным колоритом — так называемые славянские оздоровительные системы.
Мы стоим и долго переминаемся с ноги на ногу, с пятки на носок. Особого энтузиазма на лицах не видно, скорее некоторый скепсис, впрочем, группа добросовестно выполняет указания инструктора. Потом движение продвигается выше — теперь мы не просто перекатываемся с носка на пятку, но и пружиним коленями. Затем под руководством преподавателя занимаем странную позу: стоим на полусогнутых ногах, слегка согнув руки, ладони которых смотрят вниз, максимально распрямляя поясницу и слегка прижимая к себе подбородок, чтобы вытянуть заднюю поверхность шеи. Не слишком комфортно: у кого-то побаливают бёдра, у кого-то спина.
Впрочем, все эти неприятности быстро забываются после небольшого эксперимента. Участники разделяются поровну. Люди из первой группы продолжают стоять в той же позе, а люди из второй группы берут стулья, залезают на них и сверху изо всех сил давят на плечи стоящих. Те не двигаются, не прилагая каких-то огромных усилий для сохранения позы. Давление не ощущается как что-то неприятное, оно не изнуряет, а как будто, наоборот, наполняет энергией, делает сверхсильным и сверхустойчивым.
Потом партнёры меняются местами, чтобы все почувствовали этот необычный эффект. Пожалуй, после этого упражнения новички начинают относиться к происходящему серьёзнее — до этого всё было чем-то похоже на утреннюю гимнастику.
Разминка продолжается дальше. Сначала учимся стоять и нарезать круги коленями. Вернее, не круги, а лежащую плашмя восьмёрку — символ бесконечности. Получается плохо, особенно если учесть, что напрягаться нельзя — наоборот, надо расслабляться. Но, как уверяет инструктор, такова базовая вибрация нашего тела, зашифрованная в генетической памяти, так что все рано или поздно научатся. Ощущения говорят об обратном, но делать нечего: вертим ногами. Потом по команде учимся делать волновые движения: стопы и колени, бёдра и п
Суть в том, чтобы с помощью тела встроиться в вибрацию, которая охватывает весь мир. Это — концепция системы целостного волнового движения. Система предполагает, что, создавая вибрацию в теле, мы подстраиваемся под невидимые волны, создаваемые окружающей средой, как бы возвращаясь в лоно природы. Считается, что это возвращение крайне благотворно действует и на физическое, и на психическое здоровье: человек меньше болеет, чувствует себя более спокойным, уравновешенным, гармоничным.
Школа волнового движения связана с именем автора многих книг по этой теме, психолога, сотрудника Международной академии информатизации Николая Кудряшова. Там о техниках целостного движения говорится как о гиперборейских практиках, дошедших до нас из глубины веков.
«Наследие гипербореев», «техника, дошедшая из глубины веков» — звучит красиво, но каких-то конкретных доказательств нет — ни против этой версии, ни за неё. Литературными свидетельствами славянская гимнастика похвастаться не может — такими, как, например, «Йога-сутры» Патанджали (II век до н.э.) или как упоминания в «Трактате Жёлтого императора о внутреннем» (ХХVI век до н.э.).
Утверждается, что основные принципы славянских практик веками передавались из уст в уста, хотя и не афишировались, поскольку после принятия христианства на Руси заниматься ими открыто было не вполне безопасно по причине подозрительности церкви ко всему, в чём можно было усмотреть язычество. Но эта версия не может быть ни опровергнута, ни доподлинно проверена. Так что происхождение славянских практик — вопрос веры (как, впрочем, и все вопросы, если разобраться).
Любопытно, что славянская система волнового движения перекликается с основными принципами цигун, потому что цигун тоже предполагает некое попадание в энергетическую волну.
Следующее упражнение славянских практик, которое мы выполняли на занятии, было больше похоже на техники визуализации. Правда, называлось оно иначе — работа с мыслеформами, то есть создание в голове устойчивых мысленных образов, которые должны повлиять на наше сознание и в итоге на жизнь.
Мыслеформы в славянской гимнастике считаются так называемыми ворожскими практиками. Мы создавали мыслеформу под названием «цветожар», она же «аленький цветочек». Как нетрудно догадаться из названия, надо было представлять себе красный цветок, но не простой, а конкретный: о шести лепестках и восьми (вариативно — двенадцати) золотых тычинках. Всё это сопровождалось волновыми упражнениями, что превращало гимнастику в медитацию в движении. Эта мыслеформа призвана дать участникам положительный настрой, очистить их ум и дать гармонию и спокойствие. Параллельно работали с дыханием, что напоминало практики йоги. Иногда мыслеформы, и это касается не только славянских практик, сопровождаются аффирмациями.
Современные аффирмации, направленные на обретение здоровья и благополучия, можно сравнить со старославянскими заговорами, дошедшими до наших дней, хотя современные аффирмации гораздо более кратки. Даже скромный по размеру славянский заговор растягивается на несколько строк, ну, например: «Будь ты, моё дитятко, цел и невредим от пушек, пищалей, стрел, борцов, кулачных бойцов: бойцам тебя не требовать, ратным орудиям не побивать, рогатиной и копьём не колоть, топором и бердышем не сечь, обухом тебя бить — не убить, ножом не уязвить, старожилым людям в обман не вводить, молодым парням ничем не вредить».
Говоря о славянских практиках, обычно выделяют несколько плюсов. Например, то, что они идеально подходят для тех, кто родился в России. Всё-таки йога и цигун рассчитаны на людей, живущих в других климатических условиях и обладающих несколько другой гибкостью суставов, с чем приходится считаться.
Другой плюс — славянскими практиками для достижения ощутимого эффекта достаточно заниматься всего по пять минут в день. Поклонники системы уверяют, что она весьма действенна (как, впрочем, уверяют поклонники любых оздоровительных практик). Понять, насколько она вам подходит, можно, только попробовав заниматься самостоятельно. Но, судя по высказываниям новичков в конце занятия, цель была достигнута — многие говорили о внутреннем покое, расслаблении и удивительной лёгкости. А значит, несмотря на то что в рассказах о славянских практиках есть немало мест, вызывающих вопросы, они всё равно работают. Кстати, занятно, что спустя несколько дней после занятия не пропадало желание двигаться волнообразно — возможно, удалось поймать ту самую внутреннюю вибрацию.
Что же до перекличек славянской гимнастики с другими традициями, то, возможно, все практики работы с телом и психикой вышли из одного источника и способы воздействия на человеческое тело схожи. Да и цели у всех практик в общем тоже одинаковы: чтобы человек сочетал телесное здоровье и чистоту духа.
оясница, руки, спина, грудь и шея.

Интернет. Образование. Бесплатно Где и чему можно научиться в интернете.

 

Интернет — безразмерный кладезь информации. Если вы живёте в одной из западных стран или хотя бы просто хорошо владеете английским, то не использовать его возможности для повышения уровня своего образования просто грех.
К вашим услугам записи лекций на YouTube, и конспекты лекций, и дополнительные материалы. Особенно в этом преуспели США. И, надо полагать, преуспеют ещё больше: президент Барак Обама не устаёт говорить о необходимости улучшения системы образования и массового внедрения в неё возможностей Сети. В России ситуация несколько иная, однако далеко не безнадёжная.
Пожалуй, самая известная в мире инициатива в области интернет-образования принадлежит компании Apple. Проект под говорящим названием iTunes U уже почти три года позволяет студентам всего мира скачивать, смотреть и слушать лекции самых известных профессоров мира. Своё начало эта инициатива берёт в 1985 году, когда Стив Джобс, ушедший (как оказалось, временно) из Apple, основал компанию NeXT. Она стала активно сотрудничать с американскими университетами. Позже, когда Джобс вернулся в «яблочную» компанию, Apple начала предоставлять скидки на свою технику университетам и самим студентам, а затем открыла проект iTunes U. Произошло это 30 мая 2007 года. Ведущие университеты мира получили собственные разделы в центре распространения цифрового контента iTunes. Там они размещают свои аудио- и видеоматериалы. Курсы лекций, уроки по изучению языков, сведения о лабораторных экспериментах, спортивные хроники, видеотуры по студенческим городкам — всё это там есть. Пользователю достаточно лишь иметь программу iTunes с доступом в Сеть. Вроде бы всё хорошо и по-эппловски просто, однако не для россиян. Во-первых, абсолютное большинство материалов здесь — на английском языке. Во-вторых, российские вузы свои лекции сюда не выкладывают. К тому же, чтобы попасть в iTunes U, надо иметь американский аккаунт. Это лишняя морока, хотя получить его и несложно.
Ещё одна интересная западноевропейская инициатива — ассоциация Open University, объединяющая в себе учреждения образования, дающие возможность получать образование дистанционно. Финансируется эта организация правительством Великобритании. Стать студентом одного из таких виртуальных университетов и получить при этом английское образование было бы весьма интересно. Правда, только в том случае, если вы интересуетесь именно знаниями, а не корочкой какого-либо университета: для поступления на курсы дистанционного обучения не требуется сдавать никаких вступительных экзаменов. Кроме того, над интернет-студентами не будет и такого жёсткого контроля, какой есть над учащимися стационара. Часть курсов Open University доступна свободно в проекте OpenLearn.
Первым университетом, предложившим пользователям бесплатно доступные материалы своих курсов, стал Массачусетский технологический институт (MIT). Его проект Open Courseware был запущен ещё в 2002 году, когда в открытый доступ были выложены планы, конспекты и дополнительные материалы 50 реальных курсов университета. Сейчас в проекте MIT выложены материалы практически всех курсов, которые читаются в институте, — их 1925. Аналогичные проекты есть у Гарварда, Оксфорда, Йельского университета и многих других заведений мирового уровня. Некоторые энтузиасты даже стали коллекционировать такие материалы и бесплатно распространять. Одна из самых интересных, на мой взгляд, библиотек такого рода — Lecturefox. Здесь есть лекции из Принстона, Йеля, Массачусетса и других университетов. Если тексту вы предпочитаете видео, зайдите в образовательный раздел YouTube — YouTube EDU.
На что же может рассчитывать пользователь Рунета, владеющий только одним языком — родным? Как оказывается, список предложений немал, однако зачастую они повторяют друг друга, а потому на большой ассортимент рассчитывать не приходится. Кроме того, большое число отечественных курсов повышения квалификации для парадисциплин типа основ тайм- или стресс-менеджмента. А вот с изучением русского языка и литературы или физики элементарных частиц гораздо сложнее. Как, впрочем, и с попыткой выучить с помощью интернета квантовую физику…
Но с программированием и математикой уже проще. В Интернет-университете информационных технологий вам расскажут об основах HTML, PHP, C++ и других языков, предложат освоить азы веб-вёрстки и дискретного анализа. Что важно, практически всё, что здесь есть, доступно бесплатно. За деньги — видеокурсы. Минус, по сути, только один: кроме как computer science и сопутствующим дисциплинам, учиться здесь нечему.
Значительно больший выбор дисциплин для самообразования вы найдёте на открытом образовательном видеопортале Univer.tv, наверное, самом большом подобного рода сервисе в Рунете. По своему устройству он почти ничем не отличается от YouTube EDU: лекции преподавателей российских вузов заливаются энтузиастами на сайт, а иностранных — переводятся на русский.
Для бизнесменов (и не только) тоже найдётся полезный ресурс: «Система дистанционного бизнес-образования». Редкость этого ресурса в том, что он бесплатен. Всего здесь 71 модуль по основам предпринимательства, праву, экономике, менеджменту, финансам, учёту и налогам, маркетингу и многому другому. В конце каждого модуля есть тест на проверку полученных знаний. А ещё можно получить сертификат о прохождении курса. Может быть, это будет важно для вашего работодателя.
С веб-сервисами, посвящёнными изучению иностранных языков, несколько проще. Найти сайты, где можно бесплатно подучить английский, например на Bell English, или какой-нибудь из 36 языков, например на LiveMocha. К вашим услугам добровольные носители языка, хорошо подобранные упражнения. Уровень владения языком можно проверить соответствующими тестами. Игры, определяющие знания языка, тоже на месте: то предлагается найти сокровища, то отгадать, кто на фото, то продемонстрировать знания английской истории. Что также имеет значение, так это интерфейс сайта, который выполнен полностью на английском. Не даст возможности отвлекаться. Если же вам сложно начать учить язык «так сразу», можно воспользоваться ресурсом «Четыре флага»: он весь на русском и рассчитан на тех, кто по-английски не знает ничего, кроме выражения «My name is…». Впрочем, прежде чем учить иностранный язык, неплохо подтянуть родной. Ресурс «Мой язык — русский» — здесь предлагается бесплатно поднять свой уровень владения русским языком.
Важно помнить, что в эпоху интернета получить образование, пусть даже и без диплома, можно какое угодно и где угодно. Можно смотреть лекции учёных из Гарварда, сидя, к примеру, в Уфе. Какая выгода от этого университетам? Маркетинг. Ведь вполне логично, что таким образом университеты демонстрируют высокий класс работы своих профессоров и заманивают новых потенциальных студентов. Что ж, нам это только на пользу: зачастую в России у людей просто нет физической возможности учиться не то что на Западе, но даже в российской столице. Так что интернет здесь — хорошая альтернатива. Образование через интернет постепенно начинает заменять заочное. В развитии технологии дистанционного образования заинтересованы серьёзные организации: идейным вдохновителем идеи интернет-образования в Америке, например, стал Пентагон, который заметил, что дистанционные курсы повышения квалификации солдат, находящихся за пределами США, — это весьма эффективный способ держать их в форме, и вовсю занялся разработкой общего стандарта для образовательных материалов. «Частный корреспондент», естественно, никого агитировать в пользу Гарварда или курсов повышения квалификации Пентагона не собирается. Но учиться никогда не поздно, тем более если бесплатно.